Пошли как-то восторженный Савельев и хмурый Иванов прогуляться, да поговорить о разном — как мир устроен, где в нем человеку место, зачем все существует, и о прочих непростых вопросах. Походили по ноябрьской Москве, замерзли, забрели погреться в заведение фастфудное. Там восторженный Савельев кофе с чизкейком взял, а хмурый Иванов — огромный мясной бургер и большую колу. Сидят, жуют, греются. 
А на чеке их указано, как кассира зовут. Фамилия написана как обычно, а имя — Алёнка. Не Алёна, а именно Алёнка, как шоколадка. 

Восторженный Савельев говорит воодушевлённо: «Смотри, дружище! Вот тебе пример свободного и живого подхода! Даже в фискальную бумажку они нашли возможность вставить глоток воздуха — не сухие инициалы, не формальное имя, а вот так, душевно — Алёёёёнка! Какие же они молодцы!»

Хмурый Иванов бурчит в ответ: «Брось придумывать. Это просто новое воплощение крепостничества — все эти барские «Прошки» да «Афоньки», только теперь в корпоративном формате. Ничего тут нет живого, а есть унижение человека через унижение его имени!»
Посидели они еще немного, погрелись, и снова в ноябрьскую Москву вышли. 

А Алёнка закончила смену, сдала кассу, и домой пошла. Устала очень.