А вы бы соглалисись?

«Провести проверку сотрудников на наличие судимостей и, при обнаружении таковых, исключить из числа участников проекта Заказчика».

Это не местное творчество, примерно в этом духе текст встретил сегодня в «Требованиях к поставщикам» одной мировой корпорации.

Вспомнил фееричную историю, когда западный банк уволил одного из сотрудников, потому что оказалось, что пятьдесят лет назад он провёл два дня в тюрьме за подделку… десяти центов. Подурил по молодости, заплатил картонной «монеткой» в прачечной самообслуживания, но шериф шутки не понял. И в личном деле осталась пометка о криминале в финансовой сфере. На момент поступления в банк это не проверяли, и много лет опасный мошенник втирался в доверие руководства и помогал банку совершенствовать обслуживание клиентов.
Но потом требования к персоналу ужесточились, служба безопасности отправила запрос и наконец вывела проходимца на чистую воду. И вот ему шестьдесят восемь, он позорно уволен и вряд ли имеет шансы на продолжение работы в банковской сфере.

Вроде бы абсурд. Ещё и Америка, там вообще всё не как у людей. Но скажите честно — кто из нас останется спокоен, если узнает, что его счета в банке ведёт человек, у которого были проблемы с законом по части денег?

Или что педагог вашего ребёнка за что-то там отсидел, а ваш лечащий врач отмотал срок за смерть пациента (в обоих случаях продолжение деятельности запрещено, я про сами ваши чувства). Будет ли вас волновать, что там было на самом деле? Станете ли вы выяснять, а может ничего такого, может судебная ошибка, или просто трагическая случайность?

Штука в том, что, несмотря на всю жестокость системы исполнения наказаний, никто не верит в неё. Я сейчас не про исследования о неэффективности тюрем и колоний. Я про ощущения. В нашем понимании тюрьма — уж точно не «машина по исправлению». Это не наказание, ведущее к исправлению, а просто срок, на который опасного злодея лишили возможности творить зло, но заставили мучаться за содеянное. И когда выйдет — он непременно начнёт снова. Потому что такова его природа, злодейская. Ещё и усиленная тюремными мучениями.

Мы возмущаемся дискриминациями по полу, возрасту, расе, религиозным убеждениям, но, когда речь идёт о криминальном прошлом, у нас, в общем-то, консенсус. Это опасные люди, которых, конечно, лучше было бы сразу расстрелять. Нет, мы конечно возмущаемся дикими случаями, которые происходят на наших глазах: «подставили», «взяли ни за что», «неоправданная жестокость карательной системы» и пр.

Но когда дело доходит до историй, подробностей в которых мы не знаем, то сами становимся частью карательного механизма этой системы. И сам я, выбирая между кандидатом без судимости и кандидатом с ней, выберу конечно первого. Просто потому что… Ну, вы же понимаете.

— Мам, мы с Ленкой ходили в гости к дяде Вите с третьего этажа, ты представляешь, он, оказывается, в тюрьме сидел! Столько нам интересного рассказывал! Чётки показывал из хлеба! Карты самодельные! Ножик из напильника! Всё сам сделал, так круто!