Сделал Коля маечку с буквами. На продажу. Смешная, говорит, маечка, купите! Никто не берёт. Посмотрят, всхлипнут как-то странно, и уходят быстро. Сидит Коля, недоумевает. Почему не берут? Смешная же. Ну правда ведь, смешная!
Метка: Коля и прочие
Прибежал как-то Коля домой весь взволнованный. Кричит: «Люська, я чё понял-то! Я ж волшебник! И не только я — кругом волшебники одни, как в сказках там, или в «Гарри Поттере»! Смотри, у волшебников же всякие чудеса волшебной палочкой делаются, так? Вот взмахнул он ею — и полетел. Или там — обед из трёх блюд образовался. Так вот, а у нас же у каждого первого — карта кредитная. Вот беру я кредитку — оп! И билеты на самолёт до Питера, не выходя из дому! И карету, такси бишь, до аэропорта — ею же. Оп! — и в кафешке нам капучинку несут! Понимаешь? Это же и есть она, наша палочка волшебная! Ничего такого невероятного, как оказалось! Просто мы-то думали, что именно деревяшка должна быть, как в сказках. Ну так вот я сейчас возьму палку какую-нибудь, и карту ей в макушку вставлю. Оп! — и кулёк картошки в магазине купил! Представляешь? Скажи, чума?!»
«Чума, чума…» — согласилась Люся. А про себя подумала, что у Семёна-то Ленкиного палочка потолще будет.
Татьяна знала про секстинг, но использовала его для своих собственных целей. Однажды ночью подкараулила она своего спящего мужа и сфотографировала в полумраке его пенис — бледный, сморщенный, жалко съёжившийся на одну сторону среди густой и неухоженной курчавой поросли.
И после этого, заметив у мужа какую-то переписку, грозящую перерасти во что-то большее, какой-то интерес к очередной девушке из интернета, отправляла ей сообщение — эту фотку и подпись: «Привет! Это жена Семёна. Вот как-то так. Оно тебе нужно?»
И общение у Семёна почему-то сразу быстро сходило на нет.
Ехал как-то Коля в метро и очень ему девушка там одна понравилась. Такая она была вся изящная, такая тонкая, как будто прямиком из Колиных фантазий и сновидений! Сидела, раскрыв книгу — боже, бумажную книгу! — и не отрываясь листала страницу за страницей.
«Стихи, конечно…» — тепло подумал Коля, потому что это было бы самое уместное для такого поэтического образа.
Стараясь не подавать виду, посматривая искоса, Коля как бы случайно пододвигался всё ближе, сантиметр за сантиметром протискиваясь между стоящими пассажирами, пока наконец не оказался совсем рядом с ней. Она сидела и читала, а Коля сверху разглядывал завитки волос, изгиб шеи, потом — пальцы, ласкающие страницы, а потом и сами эти страницы.
Там по колонтитулу бежала замысловатая вязь, разобрать которую Коля смог не сразу. «Страсть под бирюзовым небом» — сложились завитки в слова. Девушка вела своим пальцем уже где-то внизу страницы и Коля послушно начал читать вслед за ним:
«Он вышел из воды и по его мускулистому торсу струились потоки океанской влаги. От этого вида она почувствовала горячую волну внутри себя… Он подошёл и вставил ей,… — тут девушка стремительно перевернула страницу — …и вставил ей цветок в волосы. «Детка моя» — сказал он и запечатал её губы горячим поцелуем.»
Тут женский голос из динамиков объявил станцию и Коля вышел. И только потом понял, что на три остановки раньше нужной.
Узнала подруга Эдуарда, что он и с другими девушками встречается. Плачет: как ты мог, как же ты мог, у нас же так всё, я ведь думала — любовь у нас, а ты… а ты…
Эдуард её послушал, и аж задохнулся от возмущения.
Говорит: Да как хоть у тебя язык-то на такое поворачивается! Как хоть ты не понимаешь, что это всё — для тебя??? Вот тебе вчерашний наш секс понравился? Знаю, понравился. Ты такая счастливая была… А ты знаешь, сколько мне это репетировать пришлось? Как это непросто было, сколько народу поменял, пока всё довёл до идеала, тебя достойного? И после этого ты мне говоришь, что я тебя не люблю?!
Люся мечтала о настоящем мужчине. О таком, чтобы на вопрос «А можно мне купить эту курточку?…» отвечал настолько суровым голосом, что аж сладкий холодок по спине бежит:
«Ты что, с ума сошла?! Как хоть тебе в голову такое спрашивать приходит! Конечно купить, раз тебе хочется! А будешь ещё такие глупости говорить — накажу! Заставлю неделю подряд обновки покупать!»
Коля глядел на солнце сквозь поеденный неведомыми букашками осенний листок и думал, как много в одном этом листочке смысла. При жизни своей он питал дерево, помогал ему дышать. А ещё накормил собою каких-то козявок, вот, оставили они аккуратные следы своего пиршества. Что это было — завтрак, обед? Или, может, романтический ужин? Галантный кавалер, изысканные кушанья, и она, вся такая изящная и утонченная… А когда пришло время, лист полетел вниз, чтобы отдать себя земле, и траве, и породившему его дереву, вернуться в него питательными соками. Но и это не всё — ведь упав, он попался ему, Коле. Заставил задуматься о разном, эстетически порадовал — вот смотрит же он на прожилки эти, на чистое золото, солнечный янтарь, и хорошо ему. А фотку листочка этого он выложит себе в соцсеть и ещё лайков соберёт, и наверняка кто-то напишет, что это так прекрасно, и у него, у Коли, конечно талант. Да, думал Коля, столько смысла, столько пользы в одном маленьком листочке… Гораздо больше, чем во всей его, Колиной, жизни.
Однажды Люся сказала Коле: «Знаешь… Вот когда мы ночью делаем это вот… Разное… Мне так хочется, чтобы ты… Ну, знаешь… Поругал бы меня… Слова всякие такие… Грубые… Ну, в общем… Такое…»
Коля хоть и был человеком интеллигентным и даже в каком-то смысле — нежным, жене отказать не мог. Поэтому когда они вечером погасили свет, улеглись в кровать и затеяли привычную ночную возню, он прочистил горло и сказал, стараясь придать голосу побольше суровости: «Вот Люська, почему ты такая дура? Сколько уже раз тебе говорил — не набирай в чайник воду из горячего крана, вредно это! А ты сегодня опять наливала, я видел! Да сколько хоть можно-то???»
Прочитал Коля новость про то, что смартфоны следят за нами, слушают звук и куда-то отправляют. И сотню возмущенных комментариев под новостью тоже прочитал. Но сам комментировать не стал, просто подумал тихо: «А разве это так плохо, что мы хоть кому-то ещё нужны?…»
Коля сидит перед телевизором, но происходящего на экране совсем не замечает, грызёт ноготь и бубнит себе под нос:
— Денег поднять, денег поднять, надо придумать что-то… На чем сейчас заработать можно? Вот крипта например…
Люююсь! Придумал! Давай в крипту вложимся! Проинвестируем!!!
Люся строгает вечерний салат и отвечает с кухни устало:
— А что инвестировать-то? Долги по кредитам по твоим?
Коля вздыхает:
— Блин, ну вот что ты с глупыми своими вопросами… Такой план испортила…
С музой Коле не повезло. Да, она была прекрасна, тонка и изящна, да, она вдохновляла творить, но метод её был довольно суров:
«В общем, пока повесть не закончишь — не дам. И имей ввиду: не абы как закончить, а на полную катушку, чтобы ни один, сука, критик не подкопался!»
Коля вздыхал, и шёл в свою каморку с колченогим столиком и стареньким ноутбуком, который только и мог, что буквы печатать. А муза довольно смотрела ему вслед и приговаривала: «Давай-давай, ещё полгода воздержания и ты у меня на «Большую Книгу» в номинанты пойдёшь!»
Позвал Коля Люсю в гости, сказал, что салатик сделает.
Люся пришла, глядит: он что-то там режет, крошит, посыпает чем-то… Потом поставил перед ней большую кастрюлю с нарезкою всякой, майонезом сверху густо полил, и говорит:
«А сейчас магия будет! Сейчас множество продуктов в один превратятся. Но нам не обойтись тут без волшебной палочки!» — и ложкой Люсе салютует.
Потом ложку на кастрюлю нацелил, закричал громким голосом: «Перемешантус тщатильнус!!!» — и кинулся ложкой в кастрюле ворочать.
А Люся только вздохнула тяжело украдкой.
Когда Пётр Ковылюгин только начинал работать баристой, его ставила в тупик просьба «сделать кофе с собой». Но постепенно он нашёл решение и теперь делает таким клиентам напиток с сердечком из своего толчёного ушного волоса.
Однажды Коля почувствовал внезапное желание пойти романтически гулять по ночному городу. Чтобы тихие улицы с благородными старыми домами, огни фонарей, приглушённые густой листвой, луна, проглядывающая сквозь бегущие по небу облака…
Вышел Коля на улицу, постоял пять минут, покурил, да и обратно пошёл. Не сложилось как-то с романтикой. Может, в другой раз.
Люся с детства знала, как выглядит счастье. Морское побережье, стройные пальмы, свежий бриз, развевающий полы лёгкой туники… Именно так, никак иначе. Эта картина, представленная когда-то давно, прочно отпечаталась в памяти, манила, грела и в холодную зиму, и в дождливую и тоже холодную осень. Впрочем, весна и лето у Люси были не лучше: всё больше дожди, ветра да холода. Разве что изредка выпадет погожий денёк, да и то надо держать наготове и зонт, и теплый плащ.
Но всегда в глубине души жила эта мечта — море, солнце, ветер, шевелящий широко раскинувшиеся пальмовые листы… И Люся говорила своей подруге Тане: «Ничего. Ещё чуть-чуть — и я увижу стройные пальмы на морском побережье. Ещё немного.»
День за днём, год за годом, скопила она денег на поездку в жаркую страну. Прямой перелет, там автобусом до центра города — и скорее к набережной, всё время одергивая купленную ради такого случая тунику, непривычную и помявшуюся за время перелета. Почти бегом через две дороги, через парк, где в зелёных кронах что-то кричали зелёные же попугаи, и вот оно, вот оно, прямо тут…
Море пахло тухлой рыбой и гнилыми водорослями. Пальмы, усеявшие берег, напоминали не то пузатые горшки с робко выглядывающей из них чахлой рассадой, не то торчащие из земли гигантские ананасы — толстые бочки коротких стволов с редкой зеленью на макушке. А ветра не было вовсе.
Люся остановилась на краю набережной, вдохнула всей грудью резкий запах несвежего моря, рассмеялась звонким и радостным смехом, достала из сумочки телефон и позвонила Тане.
«Танечка, я приехала! Ты не поверишь: всё в точности так, как я мечтала! Я такая счастливая…»
